Глаза светились настоящим счастьем, на губах появилась счастливая улыбка, а дыхание участилось, как будто он действительно чувствовал этот более свободный воздух там, вверху. Он закрыл глаза, а когда открыл их, был уже в небе. Он купался в пушистых облаках, дырявя их своим гибким телом. Он глубоко, судорожно вдохнул и так же выдохнул. Но потом, как обычно и бывало, открыв глаза, он был на земле. Все там же, на бортике фонтана. Лицо снова преобрело равнодушное, с оттенком разочарования в глазах выражение, и, сжав кулаки, Мидори тихо сказал: -Это всего лишь мечта. Не более. Жестокие слова. Прежде всего, для него самого. Ведь он мечтал об этом. О небе, о свободе, об отсутствии каких бы то ни было забот. Жестоко. Но именно так и можно продолжать жить. Разрушая собственные мечты, чтобы это не сделал кто-нибудь другой.

-Это не правда. Ломаным голосом, качая головой, говорил Ми. -Это не может быть правдой. По щеке стекла одна соленая капелька. -Чем больше ты веришь, тем дальше уходит то, чего ты желаешь. Нет. Он уже раскачивался сам, тихонько дрожа. -Сколько ни проси богов, даровать тебе желаемое, потому что ты такой же, как и остальные, такой же их сын, ты все равно ничего не получишь. Это не правда. Парень закрыл глаза, заглушив для себя все то, что находилось вокруг него. И в голову сразу полезло абсолютно ненужное. Например, как в пять лет он мечтал получить велосипед. Где тогда был этот велосипед и где он сейчас? На какого шиша ему сейчас велосипед? Гонять по школьному двору перед воротами? Экзотично, нечего добавить. Но сам факт. Сам факт того, что его мечта не сбылась, говорил, что они не сбываются. Это вранье. Ложь. Неправда. А значит на это просто не следует обращать внимания. Он открыл глаза, в которых не было ничего, и просто покачал головой.

Мидори вздрогнул: руки Мелло пошли в дело. -Этого не будет. Упрямо, но спокойно ответил Мидори, сначала сделав попытку отодвинуться, но потом просто замерев. -Не будет, не будет, не будет. А вот это уже походило на самогипноз. Чудненько, Ми, ты уже гипнотизируешь сам себя. Молодец, дальше катиться некуда. Или ты знаешь куда? - ехидно поинтересовалось сознание. Сформировалось на мою голову... - фыркнул себе Ми и повернулся к Артемису, чтобы сказать ему это в лицо, и тут его губы наткнулись на губы Мелло. Специально он что ли, так повернулся? Зрачки слегка расширились, и он чуть отвернулся. -Прости, я не специально.

-Не будет. Нахмурившись, упрямо гнул свое Мидори. Да что же за спорщик такой романтичный ему попался, а? Прямо везет ему на встречи с противположностями. Да-да, он раньше не встречал. но с этого дня пойдет отсчет, будьте уверены. В порыве отворачивания и спора он не заметил, что Мелло все еще держал его за руку, а когда его опрокинули на спину, думать было уже поздно. Артемис склонился над ним с хулиганской улыбкой, от которой буквально за километр веяло озорством. -Ч-что сделаем? По-повторим? Казалось, Кагецу было в легком ступоре, если не сказать больше. Повторить... И что он должен ответить? Он даже не уверен, что правильно расслышал. Сегодня определенно день чудес.

Что ж, будем считать на тот момент, когда я буду это делать, у меня тоже заиграет детство... Мидори медленно поднял руки и, сцепив их в замок за шеей Мелло, потянул на себя. Недолго думая, юноша с фиолетовыми волосами вторгся языком в пространство его рта и пытаясь не думать о том, чем это будет грозить и во что обернется. Ощущения пьянили голову, словно он выпил как минимум десять бутылок того дорого шампанского, которое подавали на некоторых приемах, куда его водил отец. Кажется, Шардо. Ребеночка строишь, да? Сначала делаем, потом подумаем? Ну давай-давай, я хочу на это посмотреть... - сознание издевалось, но в этом был смысл.

-А теперь будь добр объяснить, почему ты требовал продолжения. Добродушно усмехнулся Мидори. А еще развалился на мне, словно я тебе кровать, - но этого он добавлять не стал. Здравый рассудок, желание понимания поступка взяло вверх над простым наслаждением тем, что есть сейчас, пока оно есть. Однако же рука, впрочем, как и все остальное тело, видимо, жила своей жизнью, а потом забралась в волосы Артемиса, иногда массируя голову. Можно было так же, на выбор Кагецу, ехидно заметить, что Ми - это, собственно, он самый и есть, его так зовут, обычно не употребляя "Мидори" и используя укороченную форму, являвшую собой название одной из нот на фортепиано, на котором иногда играл в их доме или на приемах, но он не стал. Пусть пока будет тихо, будет дуть ветерок и петь какая-то птичка на одной из веток красивых деревьев с пышной кроной.

-Прости, спросил. Можно даже сказать, предложил, если не сочтешь за наглость, - усмехнулся ученик Воздушной Академии, иногда тонкими пальцами перебегая на обнаженную спину Артемиса. -Звучит до отвратительного романтично, но принять за объяснение это можно. Но принять не значит поверить. Чуть качнув головой, ехидно заметил он, чтобы Мелло тут не расслаблялся. Конечно, это довольно дико - заставлять кого-либо думать в каникулы, но лично по отношению к себе он был бы не против. В конце концов, экзамены сдавать, что же растрачивать время? Хотя... подумать только, чем он, например, занимается сейчас? Разве стоило сейчас изображать лежачую троицу (книжка, на ней Мидори, а на Мидори - Мелло)? Не вытащить самую нижнюю часть сей пирамиды (книжку, то есть) и готовиться дальше? Но пока так не хотелось... Боги, неужели он скоро станет лентяем? Нет, такого допустить нельзя ни в коем случае.

Отредактировано Мидори Кагецу (2008-03-17 16:09:50)

-Да, не заметил, я вообще такой незамечательно-непримечтаельный человек, - из вредного ехидства фыркнул Кагецу. -Естественно, отдавил. Ты отлежал мне все почки, еще, возможно, надавив, с тихим хрустом сломал пару ребер, и, кажется, благодаря тебе у меня теперь искривление позвоночника. Абсолютно серьезным и даже монотонным голосом перечислил юноша, вставая и выгибаясь, хрустя при этом привыкшие к иному положению кости. -Оооох... Он всегда любил этот хруст. Сам звук. Он напоминал ему, что он еще живой и может портить другим жизнь. Это единственное, что ему, наверное, доставляло истинное, моральное и даже эстетическое удовольствие. Смотреть на то, как под гнетом, казалось бы, простых предложений, составляющих смысл для тех, кто когда был ранен хоть каким-то способом. А ранены были все, просто кто-то смог это пережить, а кто-то - нет, и иногда скрывает это за одной из масок, например, за улыбкой. Порою за таким выражением лица было приятнее наблюдать, чем за расцветанием улыбки.

Чуть выгнув брови в якобы жесте удивления, он с легким напряжением ждал любого удара. Особенно со спины. Но тот просто прошептал про лечение. Криво усмехнувшись, он продолжил услышать, но долждался только до мокрого странное ощущение у уха. Или до странного мокрое, он уже не мог понять. Но вот слова про то, что ради него можно пойти и не на такое, поставили его в дичаший ступор. Как это - ради него? Он может быть кому-то важен, нужен, небезразличен? Этого не может быть. Какая-то нестыковка в сценарии у кого-то там наверху. Эту фразу должен был сказать кто-то другой кому-то другому. Или Мелло, но точно не ему. Медленно повернувшись к огненному алхимику лицом, он с немым удивлением смотрел на него. У того на лице была улыбка, абсолютно не объяснявшая положения и не дававшая ответа на вопрос о нестыковке.

Сначала Артемису вполне долго удавалось держаться отстраненно, не обращая внимания на взгляд Кагецу, который, между тем, смотрел сквозь парня, однако фишка не удалась, и, постепенно чувствуя дискомфорт, тот обратился к фиолетововолосому с вполне резонным вопрос, а что это он, собственно. на него уставился. Ученик Воздушной Академии словно вышел из какого-то астрала, пространства, дико задумчивого состояния, и парень пробормотал еле слышное: -Нет, ничего... Потом, решив, что все-таки потом все ранво придется отвечать на уточняющий вопрос, он решил пояснить. -Меня просто "немного" удивли твои слова насчет того, что ради меня можно пойти и не на такое. Пожав плечами, только и смог ответить Мидори. Может, для кого-то это обычное дело, что ради него подвиги готовы совершить, но это не его амплуа.

-Приятно? А как это - когда приятно? Сейчас его глаза, наверное, были наивны, как у ребенка. -И я не про то, что это, как ты выражаешься, приятно, а про то, что я не тот человек, ради которого стоило бы делать что-нибудь безрассудное. Я просто не стою того. Покачал головой Мидори, возвращая взгляду равнодушие. Дело было не в том, что у него развился когда-то в детстве комплекс ложной скромности, просто он действительно так считал. Что один человек для другого? Ага, давайте прямо сейчас поверим в Бога, встанем на колени и помолимся, чтобы каждый возлюбил брата своего, как самого себя. Банально и весьма пафосно, а потому не соответствует истине. Кагецу ни к кому особой любви не питал, так и к нему вряд ли кто питает, так чего ж зацикливаться на невозможном? Глупо. Надо идти вперед, туда. где можно достичь чего-то, причем чего-то, чего ты хочешь, и это что-то должно быть реальным.

-Каждый стоит чего-то... Хммм... Стою ли я тех денег, которые вложил отец за мое обучение в Академии?.. Вообще, последний вопрос Мидори намеревался задать себе в мыслях, без особой возможности обсуждения подобного вопроса с человеком, который знаком тебе от силы полдня, если не... он посмотрел на часы на левой руке... где-то часа два. Ну да ладно, они уже и не такое обсудили, в конце концов, не он ли сам себе говорил, что запретных тем для разговора, касаемых его жизни, нет? Вот и молчи после этого в тряпочку - заткнуло его сознание. - Ты, к тому же, обещал себе никогда не жалеть о содеянном, так что сказал ты не зря. -Ну не объясняй, боги мидосердные, какая проблема? Переживу без слова "приятно" и понимания его значения. Чуть раздраженно фыркнул парень, вздохнул и мгновенно успокоился, прикрывая глаза.

-А о какой тогда? Мидори удивленно посмотрел на юношу. Нет, честное слово, стоит только заняться делом, как тебя вытащат на улицу и начнуть говорить о совершенно непонятных вещах. Что, что, черт побери, он имеет виду?! -Отец всегда учил меня высчитывать только материальную ценность, помнится, он тогда сказал, чтобы я не слушал маму. Что же она говорила? Парень нахмурился, пытаясь вспомнить. -Кажется, она говорила что-то про то, что иногда люди говорят, что ты много для них значишь, и, спросив у них конкретное число, ты ничего не узнаешь... Удивленно бормоча, вспоминал он. -Я еще тогда удивился: а почему? Она сказала, что когда-нибудь мне будет суждено постичь и это. А вот когда придет это время, она, как всегда, не сказала... - ехидно отозвалось сознание. Она уже ничего не скажет. Если только во сне. Ведь она мертва. - спокойно прервал его Кагецу и замолчал.

-Наверное. Пожал плечами  юноша. Признаться честно, он никогда не задумывался о том, кто он такой: материалист, пофигист, реалист. И плевать, что, может быть, это не из одной и то ой же оперы, ему было все равно. Его делом было обучаться в Академии, а потом стать достойным ее выпускником, устроившись на работу. И никто не спрашивал его, чего он, быть может, хотел и о чем мечтал. И плевать. Просто плевать. Как плюют многие здравомыслящие люди. -Я бы никогда не сказал такого только для того, чтобы потом уйти. Презрение искривило губы и мелькнуло в глазах, исказив черты лица. -Или просто не стал бы говорить и потом ушел бы со спокойной совестью. Я никогда не делаю необдуманных поступков. Молчи! - строго заметил он сознанию, которое ехидно собиралось добавить про фонтан и поцелуй с человеком, которого почти не знаешь. -Боль... Давно я ее не ведал... Обида. Фу, как бессмысленно. Усмехнулся Мидори, чуть фыркнув. Чуть изогнув бровь, он выслушал просьбу Мелло. -Могу вернуться в Академию, привязать тебя руками к чему-нибудь, чтобы за сигаретами не лез. Сразу перейдя к радикальным предложениям, Ми сразу же смягчился: -Хотя... Дай-ка мне сигаретки.