С непонятно смесью сумбурных ощущений он смотрел на свою руку, захваченную в руку Мелло. В конце концов, лицо опять стало равнодушным, и он чуть крепче сжал книжку, которую почему-то, видимо, считал каким-то спасательным кругом, хотя что может ему сделать этот юноша? Парк, в который они пришли, оказался очень красивым, хотя Кагецу до последней секунды считал, что уже не способен восхищаться красотами природы. Судя по его нынешнему состоянию, это далеко не так. Сев рядом с учеником Огненной Академии на бортик фонтана, он сквозь пелену внезапно нахлынувших воспоминаний слышал плеск воды. Охота, горячее, чуть сбивчивое дыхание позади себя и это ощущение... Попытка холодного расчета и хлещущие по лицу ветки... Вода фонтана вдруг окрасилась в красный цвет, превращаясь в кровь, и юноша вздрогнул, удерживая мороз, пробежавший вдоль позвоночника.

Отредактировано Мидори Кагецу (2008-03-14 22:09:21)

Когда теплая рука Мелло коснулась его руки, кровь опять стала водой, и все вернулось на круги своя. Он удивленно посмотрел на светловолосого парня, вытащившего его за пределы Академии. Забота, беспкойство... Что это? Так непривычно и странно. Совершенно незнакомые ощущения, заставляющие насторожиться, но ученик Академии заставил себя расслабиться. Немного промедлив, он, наконец, ответил:
-Да... Я просто вспомнил охоту. Эту охоту в своей жизни я никогда не забуду. В 11 лет, почти когда мне должно было исполниться 12, отец устроил охоту. Одной летней ночью, когда луна вступила в свою силу, и волки жаловались ей на свою судьбу, я стал дичью. Для этих самых волков. Они славились своей кровожадностью, и не дай боги, поздний прохожий попадется на их пути, от него не останется даже костей. Я был ранен отцовским клинком, а голодные звери сразу же почуяли запах крови. Глаза затуманились, показывая, что те мгновения полностью забрали его из этого мира. -И я бежал. Их горячее дыхание слышалось совсем близко, казалось, еще секунда, и их высунутые языки будут лизать мои голые пятки. И я упал. Споткнулся об корягу, а жадные до чужой плоти создания набросились на меня. И я разорвал их в клочья. Я не знаю, откуда у меня взялись силы, но я порвал их ненасытные глотки, и, когда вставал рассвет, я был испачкан кровью по корни волос. Казалось, кровь даже впиталась в мою кожу. А я просто забрал клык первого, кто набросился на меня, и с тех пор он всегда со мной. Мидори посмотрел на привязанный к левой руке клык. -так что все в порядке.

Отредактировано Мидори Кагецу (2008-03-14 23:08:56)

Тебе не за что извиняться, скорее, это моя прерогатива в данном случае. Слегка сощурив глаза и глядя на Мелло, заметил Кагецу. -Кажется, тебе стало слегка не по себе от моего рассказа. Он провел указательным пальцем правой руки по щеке парня и быстро убрал руку обратно, чтобы лишних мыслей и подозрений в голове нового знакомого не возникло и не возникало впредь. Слегка махая рукой, чтобы развеять дым, он задумчиво посмотрел на небо: -Да, кажется, это была заключительная тренировка перед поступлением в Академию. Вариантов было только два: выжить или нет. В основном, воспитание мое строилось на порке. Любое невыполнение до конца наказывалось ремнем. По спине. Отложив книжку и расстегнув рубашку, Мидори показал свою слегка зажившую за годы обучения в Академии галерею шрамов. -Отцовский расчет был до аристократической небрежности идеален: я не стал бунтовать или ожесточаться, я просто стал куклой. Покорное создание, выказывающее должное уважение старшим по званию и холодно улыбающееся равным и даже тем, кто младше. Покорное создание, которое покинули вследствие порки все чувства и желания, кроме вбитого ремнем приказа быть лучшим и не разочаровать чужие ожидания. Впрочем, отец все равно не сможет рассказать мне о моих ошибках, ведь я больше с ним не увижусь, а до письма он явно не снизойдет. Пожал плечами юноша.

Отредактировано Мидори Кагецу (2008-03-14 23:08:00)

Одев рубашку обратно и снова водрузив книжку, он пожал плечами: -Не могу сказать тебе, что это плохо, в конце концов, в этом мире довольно относительны понятия хорошего и плохого. К тому же, я уже привык. Кагецу посмотрел куда-то вдаль, хмыкнув про себя, что никогда раньше не задмуывался о том, что хорошо, а то плохо. Какие-то основы были, но иедалы рушатся, такова жизнь, и постепенно под определение хорошего подходит тот, кто не пытается убить тебя сразу же при встрече или ночью, когда ты пытаешься отдохнуть.  Все это относительно, как было сказано раньше. -Ну а ты, Мелло? Повернувшись к огненному алхимику, спросил парень. -Что досталось тебе? Вопрос относился к фразе "каждому свое". Что же досталось этому парню?.. Он вот, например, свою жизнерадостность, как черту характера и как что-то детское, потерял вследствие тренировок. А что с ним?

-А вот я бы сказал, что тень - это очень даже привлекательная перспектива. Со стороны того, что тебя никто не замечает, так шпионить и пакостить, кому потребуется, довольно просто. Хотя, судя по тому, как ты это говоришь, тебе это не в радость. Снова сощурив глаза, Мидори внимательно посмотрел на вытащившего его в город паренька. Он не привык говорить с такой грустью, он вообще не привык говорить о чем-либо с какими бы то ни было эмоциями. Он никогда не считал свою биографию каким-то интересным фактом или забавной историей, которую можно рассказать детям на ночь, не опасаясь при этом за их оч-чень хрупкую психику. Или же уроки... Ну, зачем кому-то с интоацией рассказывать про уроки? У них что, своих не хватает. чтобы про чужие слушать? Иногда Ми не понимал, чего такого в том, чтобы сказать правду. Просто сказать так, как есть. Он не любил утаивать что-то. это просто не имело смысл. В его жизни не было никаких пикантных подробностей, чтобы утаивать их и создавать какую-то мифтификацию. Глупость. Никакой логики, уж что-то, а логику отец очень любил, да и сам Ми вскоре научился быть логичным. Логика - вещь полезная.

Ребенок... Сущий ребенок... - мысленно покачал головой Мидори, глядя на Артемиса, у которого, как это светловолосое чудо само выразилось," вдруг (особенно стоило заметить слово "вдруг") прибавилось позитива". Еле успев спасти книжку от губительных капель воды, он немного хмуро, с отпечатком легкой мрачности посмотрел на огненного алхимика. Огненные алхимики лезут в воду - оригинально... Наложив на книжку простенькое заклинание защиты, изучаемое, кажется, даже на первом курсе, он медленно встал и, сверкнув фиолетовыми глазами, начал закатывать рукава: -Ну держитесь, товарищ Фаул! С холодной усмешкой Кагецу скинул кроссовки и, засунув внутрь них носки, бросился в фонтан. Первый всплеск воды обрушился на Мелло сразу же после того, как Ми более-менее освоился в воде. Вода была нормальной температуры, но его немного позабавила мысль о том, что он мог бы заболеть при таком раскладе. Важно ли это? Ответ был известен еще до того, как вопрос был задан: нет.

-А я нет. Чуть усмехаясь и постепенно возвращая своему лицу равнодушное выражение, подтвердил юноша. -Мкорый ты весь или только наполовину - неважно, носки-то теперь все равно тяжело будет надевать. Чуть вздохнув и озабоченно глядя на маленькие комочки ткани, запихнутые в обувь, известил Мидори. -Неужели придется ждать, пока высохнут ноги? Мммм... А ну и небо с ними. Внимательно глядя на Артемиса, он выразил вслух свою мысль: -А отчего же все-таки появляется детство в одной небезызвестной всем нам точке? Имея ввиду место чуть пониже спины, задался вопросом тот, уставившись в какую-то точку в небе. -Почему кто-то сохраняет жизнерадостность, а кто-то нет? От чего это зависит? Эти вопросы задавались им на основе наблюдений. Вот он, например, он и Мелло. Он равнодушен, а огненнный алхимик весел и жизнерадостен. Конечно, у каждого была своя история в прошлом, но не все думают, что скрывается за улыбкой, глядя на Мелло, а вот вглдяываясь в Мидори, порою задаешься вопросом, а что же с ним сотворила жизнь, чтобы он стал таким, какой он есть. Спросите, и он расскажет вам. Про охоту... Про порку... Про мертвую мать, ныне покоящуюся с миром.

-Я имел ввиду. что иногда бывает, человек серьезен, а как нахлынет. Хотя, наверное, тогда тоже в голове... Чуть нахмурившись, невнятно согласился Кагецу. -Да, возможно, это зависит от человека. В таком случае я зря валю на тренировки. Выходит, я по натруе нежизнерадостный человек. Забавно... В последнем слове для многих обычно слышалась какая-то угроза, а непонимание возникало в любом случае. Как так? Нежизнерадостный человек - и забавно? Такого не бывает. Слабо улыбнувшись и очень быстро убрав это проявление легкой симпатии, Мидори ответил: -Спасибо, я еще никому, вольно или невольно, не поднимал настроение. От тебя это тоже зависит, полагаю. Чуть склонив голову, подытожил он и посмотрел на свои ноги. Те почти высохли, и он думал, куда можно отправиться потом.

Волосы ерошились от ветра еще больше, не говоря уже о том, что с них капала вода, потому что несколько брызг от Мелло предназначалось именно им. Слегка тряхнув ими, он поморщился и протер лицо чуть влажными руками. Казалось, что на него навалилась безмерная усталость, но, возможно, это ощущение было всего на пять сеукнд. -Что есть, то и подразумеваю, у меня отсутствует привычка говорить намеками. Причем начисто. Пожал плечами Мидори. Несколько хмурых морщинок на лбу разгладилось, а губы почти растянулись в улыбку, когда он услышал про "зацикленность". -Зацикленность - немного диковато звучит. Я задумывался над этим. Ведь тогда на самого человека  при подобной фразе можно повесить его жизнь, его рождение именно в той семье, в которой он родился. По этой фразе получается, что ты, например, хотел быть тенью в своей семье и вообще захотел родиться именно в этой семье. И ты не можешь этого отрицать, потому что все зависит от человека. По сути выражения это была правда. Он просто сказал правду. Как циник. Грубо, но правдиво. Парень посмотрел на Артемиса и почти приказал: -Снимай рубашку.

Отредактировано Мидори Кагецу (2008-03-16 18:01:39)

-Чтобы я мог полюбоваться на твое экзотически и неописуемо привлектаельное тело. Изобразив голодный взгляд человека, охочего в пылу страсти сожрать любого, кто находится рядом, томным голосом произнес Кагецу, откровенно наслаждаясь ошарашенно-испуанным выражением лица огненного алхимика. Аристократ - это человек, у которого в невидимой сумке лежит триллион и одна маска, каждую из которых он использует в нужном случае. Он изо всех сил сдерживал усмешку, а то и холодный хохот, готовый сорваться с губ при виде подобного зрелища. В какой-то мере его можно было считать жестоким, но выражение лица, о боги, как приятно смотреть на это... Однако не думайте лишнего, садистом Кагецу никогда не считал себя и, впрочем, никогда им не был. Мелло сидел, видимо, собираясь срастись с бортиком фонтана, став статуей. Идиот, а если он простудиться? -Снимай, а то сам сниму. Спокойно сказал он. Кому-то могла послышаться угроза, но это не так. Это просто констатация факта. Предупреждение, в крайнем случае.

Холодный смех Мидори, все-таки вырвавшийся из его горла, мог заморозить любого, но сейчас задача была не в том. Быстро прервав смех, он с усмешкой спросил: -Ты подумал... нет ну надо же!.. ты подумал, что я... тебя... что я тебя прямо в воде насиловать буду? Прости, я не оправдал твоих ожиданий, в таком месте я этого делать точно не буду. Со скептическим интересом, сцепив руки, он следил за попытками Артемиса стащить рубашку. Мягко тстранив его руки, он сказал: -Позволь мне... После холода в душе, сковавшего его после смерти матери, холод тела не имел для него никакого значения. Он просто не чувствовался. А потому его пальцы спокойно управились с задачей расстегивания. Складывая рубашку, он постепенно выжимал ее все лучше, пока она не стала менее мокрой. Затем, привлекши к себе Фаула, он стал растирать его голые руки, чтобы кровь лучше циркулировала.

Отредактировано Мидори Кагецу (2008-03-16 18:45:24)

Расчет состоял в том, что летний ветерок высушит рубашку, которая сейчас мирно висела на бортике, в то время как Ми будет растирать Мелло. Ребенок... Свалиться в фонтан. Вот теперь выхаживай... Вопреки брюзжанию Мидори был таким человеком, который все равно поможет, даже несмотря на какие-либо проблемы с его стороны. Он никогда не задумывался о себе, когда речь шла о другом. Это не героизм, это собирание зла на свою голову. Ведь иногда те, кого спасаешь, не всегда в этом нуждаются, так что он не преследует благородных целей, когда делает что-то, что в итоге помешает чему-то вредному. Постепенно от рук он пошел выше, к плечам, а затем стал растирать спину. Она хотя бы не была такая исполосованная, как у Кагецу.

Кагецу вздрогнул. Он не знал точно, от чего больше: от слов Мелло про мать или от его объятий. По телу пробежала легкая дрожь. Боже... Это... Кладбище. Собравшиеся люди. Ровный ряд крестов, среди которых появился еще один. Отец, одетый в строгий черный костюм, и его ничего не выражающий взгляд. И он сам, одетый в такой же костюм. У него был точно такой же взгляд. Слез не было. Он запрятал их глубоко внутри себя и никогда не позволял им вырваться наружу. Грудь разрывала боль, но постепенно она стала такой же обыденной, как и стук сердце. Стук-боль-стук-боль. Это - привычка. -Значит, твоя мама - очень добрый, любящий и заботливый человек... Хриплым голосом ответил Мидори, внезапно подняв руку и погладив Артемиса по голове. Ее смерть не повлияет на то, как ты сдашь экзамен. Ты понял меня? - слова отца в день смерти матери. Мальчик чувствовал, что отец сам готов был заплакать, потому что, что ни говори, он любил ее, он это знал. Да, - тихо и слишком спокойно ответил тогда он.

Отредактировано Мидори Кагецу (2008-03-16 19:21:35)

-Ты уже второй раз за день нашего знакомства спрашиваешь меня об этом. Усмехнулся Мидори, продолжая гладить его по волосам. Этот жест... Забота. Как странно... Разве может он дарить кому-то то, чего не познал сам? Разве что... мама. Далекие воспоминания, запрятанные в глубинах сознания. -Я в порядке. Моя мама умерла.  Через несколько дней после того, как я выбрался живым из лесу, где мог быть упокоен навеки, ее хватил очередной сердечный приступ, седьмой с тех пор, как отец начал готовить меня к поступлению. Она говорила о том, что он слишком жесток со мной, и страдала, прекрасно зная о том, во что превратилась моя спина и во что превратился я. Она умерла перед самым поступлением, и отец тогда сказал, что ее смерть не должна повлиять на мое поступление. Это был приказ, и я подчинился. Брови невыразительно двинулись вверх, когда маленький рассказ закончился. Итог был понятен: он поступил.

Отредактировано Мидори Кагецу (2008-03-16 19:45:06)